1917 год. Февральская революция совершилась, у власти — временное правительство.
В разгаре Первая мировая война. В войсках — массовое неподчинение офицерам, дезертирство. Армия деморализована.
Чтобы поднять боевой дух, правительство организует набор в «Женский батальон смерти» под предводительством Марии Бочкаревой — первой женщины, допущенной на передовую с официального позволения царя еще в начале войны. В батальон записываются дворянки и их служанки, дочери военных и крестьянки. Двести женщин после тяжелейшей подготовки отправляются на фронт. Батальон Бочкаревой просуществует всего месяц, большая часть личного состава погибнет на передовой или после будет расстреляна большевиками. И батальон забудут на более чем 90 лет...
Режиссер Дмитрий Месхиев и продюсер Игорь Угольников сняли фильм об этой трагической истории. В канун премьеры «Батальона» мы попросили актрис, сыгравших в картине, рассказать о том, что они пережили на съемках.
Нет горя страшнее, чем война
Мила Макарова - Тоня
Самый сложный эпизод для меня — прощание с мамой, когда она бросается, чтобы обнять мою героиню, марширующую по городу после присяги. Я никогда не играла ничего подобного ни в театре, ни в кино. У меня была талантливая партнерша — прекрасная актриса Хельга Филиппова, с которой мне было хорошо и легко. А режиссер — Дмитрий Дмитриевич Месхиев — сумел сделать так, что мы, совершенно чужие люди, на съемочной площадке вдруг стали очень дороги и близки друг другу, нас объединили тепло и ласка настоящих матери и дочери. Я очень благодарна ему за это. Эта работа открыла для меня вещь, которая, казалось бы, лежит на поверхности: какие женщины, девушки, девочки сильные! Столько терпения, выносливости!.. Война — самое большое горе, которое может быть, а девочки на войне — это ужасно вдвойне. Я искренне надеюсь, что благодаря нашему фильму люди заинтересуются этим периодом нашей истории. И сделают выводы, увидят и поймут, что главное: нужно беречь своих близких, свою семью, своих детей, свой дом, свою родину от такой беды, как война.
Сыграть секунды перед смертью
Евгения Натанова - Ривка
Самый тяжелый момент съемок — гибель моей героини: она жертвует собой, закрывая своим телом готовую разорваться гранату. Пережить это физически, а главное — эмоционально, было нелегким испытанием для меня. За несколько секунд нужно сыграть принятие самого важного решения в жизни — и это в условиях, когда вокруг взрывы, работают каскадеры, на тебя направлены три камеры с разных сторон. Для этих нескольких секунд фильма работает так много людей — и ты не имеешь права не справиться. Сняли мы с третьего дубля... Но после каждого я безудержно рыдала, не зная, как выразить эти последние секунды жизни! После третьего дубля мы услышали долгожданное «сняли», и вся группа бросилась обнимать меня. Отходишь после такого еще весь день, а может, и месяц... На мне «Батальонъ» оставил очень сильный отпечаток. Я с детства мечтала сняться в военном фильме, всегда воспринимала войну очень болезненно и сейчас ее ощущаю на каком-то подкожном, чувственном уровне. Перед съемками я штудировала исторические книги, смотрела передачи о войне, но только когда мы приехали в окопы, надели на себя неудобные ботинки, все обмундирование, когда вязли в грязи, бегали с тяжелыми винтовками того времени — вот тогда вдруг пришло осознание того, как это все было! Мы смотрели фотографии девчонок, молоденьких, хорошеньких девчонок, которые подстриглись, прошли курс молодого бойца и уехали на войну — погибать, на самом деле. Просто девчонки — просто на гибель. Нас привозили на машине, потом отправляли греться в вагончик, ночью мы спали в тепле... А у них ничего подобного и в помине не было! И в моменты, когда становилось невыносимо тяжело и холодно, я вдруг понимала: как бы ни было трудно, но нужно терпеть, ведь мы только имитируем эти события, а те девочки через все это прошли по-настоящему! Как?! Непонятно, как это можно было осилить, как они отчаянно шли сражаться за родину, зная, что идут на гибель, и все равно шли...
Мне нельзя было плакать
Валерия Шкирандо - Вера Неклюдова
Самая сложная сцена для меня — эпизод, когда мы с моей подругой Наденькой (Алена Кучкова) приходим в штаб просить подкрепления, но солдаты отказываются идти в бой — для них война окончена, а своим командирам они больше не подчиняются. Помню, как на словах «Все солдаты не могут быть предателями, так не бывает!» слезы сами собой начинали течь из глаз — от ощущения безысходности и беспомощности моей героини. На что режиссер кричал гримерам: «Закапайте ей что-нибудь в глаза, чтобы не плакала! Она — сильная женщина». И, в конце концов, моя героиня произносит эти слова сухо, сильно, сдержанно, но внутри у меня все дрожит и рыдает...
Съемки были непростые: было сложно и физически, и психологически. Мы мерзли, плакали, срывались — наш фильм честный, правдивый. Но все наши жертвы и страдания, наверное, не составляют и процента от того, что претерпевали те героические женщины в такое непростое для страны время.
Сила, бескомпромиссность и вера героинь-прототипов наших персонажей не могли не повлиять на каждую из нас, актрис. Ту жертву, которую они приносили, подвиг, который они совершали, невозможно переоценить. Это вдохновляет, дает силы, и после завершения съемок я, конечно, иначе воспринимаю все те «мелочи» в своей жизни, которые раньше считала «сложными ситуациями».
Учишься радоваться каждому мгновению
Янина Малинчик - Дуся
Съемки в «Батальоне» оказались настоящим испытанием, как в физическом, так и в моральном плане. Эта работа добавила мне уверенности в себе, долгая разлука с близкими напомнила, как же сильно я их люблю, а история, пережитая вместе с моей героиней, в очередной раз доказала, как часто мы зацикливаемся на мелких неприятностях и забываем радоваться каждому приятному мгновению — а из таких мгновений и складывается слово «счастье».
Нет времени на боль
Алена Кучкова - Надя
Есть сцена, где героиня Милы Макаровой, Тоня, учуяла газы, забегает в землянку и кричит девчонкам о том, что немцы начали газовую атаку. Землянка очень маленькая, нас много (кроме актрис — вся съемочная группа), начинается суматоха, мы хватаем противогазы, бежим... После команды «СТОП» я опираюсь о буржуйку, секунд 10 держусь за нее и только потом понимаю — она ведь раскаленная! Отрываю руку и чувствую, как она начинает опухать, проявляются огромные ожоги. Мне хотелось расплакаться, но я поняла: если буду думать об этой боли весь день, ничего хорошего не получится. Собралась и продолжила работать. Когда думаешь о том, что вытерпела моя героиня на реальной войне, плакать от каких-то неудобств на съемках невозможно.
Война — жестокая бессмыслица, и я, конечно, за то, чтобы у нас было больше светлого, жизнеутверждающего кино, но о таких страшных событиях все-таки нужно знать, говорить, снимать фильмы, ставить спектакли, чтобы не забыть... Очень печально осознавать, что в нашей жизни все идет по кругу, ничего не меняется: люди продолжают наступать на одни и те же грабли, продолжают убивать друг друга. А когда воюют и убивают женщины — те, кто должен дарить жизнь! — это самое ужасное и противоестественное. Женщина должна оставаться хрупкой и беззащитной, хотя, как говорится, «русская женщина в горящую избу войдет и коня на скаку остановит», и это не сказки. Но в первую очередь она должна любить и быть любимой, как бы банально это ни звучало.
А кем были наши прапрадеды?
Мария Антонова - Дюймовочка
Мне было нелегко работать в те дни, когда перед нами не стояло актерских задач и трудностей, а снимались так называемые «пробеги» — эпизоды, в которых батальон бежит. Бежит по улицам, набережным, тренируется, марширует, сдает экзамен, снова куда-то бежит — дубль за дублем, день за днем, в шинелях, с винтовками наперевес. Физическая отдача без эмоционального и интеллектуального подключения очень сильно изматывала.
За время съемок поменялось мое отношение к истории. Слабые, «сухие» школьные знания из учебника — несколько дат, фамилий, событий — оживают уже только от того, что на тебе костюм того времени! От всей подготовительной работы и от существования внутри роли отношение к истории становится живым, личным, как если бы ты и вправду там был. Независимо от того, кого играешь. Играть можно волка, но понимать, что прав тогда был заяц...
А как-то раз, уже после съемок, я, к своему стыду, первый раз в жизни подумала: кем были мои пра-пра-дедушки, где они жили, что делали в то время? И вдруг поняла, что не знаю! Вот бабушки, дедушки, Великая Отечественная война — все это близко, это я слышала из первых уст. А что было раньше? А еще раньше? А еще? Ни бабушек, ни дедушек у меня уже нет. И если сейчас не докучать всем своими расспросами и просьбами найти фотографии, письма, не ворошить сундуки, не восстанавливать документы, не выяснять, кто что может помнить и знать, то потом спросить будет совсем не у кого и нечего будет рассказать своим детям. Страшно быть Иваном, не помнящим родства...