Жили мы в малюсенькой комнатенке в коммунальной квартире. После войны в городе было полно крыс, уже успевших размножиться после блокады. Очень хорошо запомнила один эпизод из той жизни. Я лежу на кровати, ночь… И, открыв глаза, вдруг вижу прямо напротив меня глаза — красные и очень злые… Они мне показались огромными. Это была крыса. Она сидела у меня на груди и собиралась откусить мне нос. Было мне года два тогда, но эта сцена стоит перед моими глазами очень отчетливо. Крики, вопли… Швабру запомнила…
Потом мы уехали на Север.
Шли годы... Я поступила в Медицинский институт им. Мечникова, ну а дальше — как у всех: замужество, дети, работа… Надо отметить, что в то время фотография была для меня совсем непривлекательным занятием, хотя муж фотографировал, но я и его фотографиями мало интересовалась.
О вере никогда не задумывалась. Крестилась в 36 лет. Какая-то бабуля меня напугала: подошла на улице и страшным голосом предрекла мне скорую смерть, если я не крещусь. Я решила, что лучше креститься, чем умереть. Прошло еще несколько лет. Однажды моя знакомая привела меня в храм. Это была церковь Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Храм только начинал восстанавливаться, и в то время настоятелем был иеромонах Лукиан (Куценко), сейчас он епископ Благовещенский и Тындинский. Зрелище было печальное: зима, окна затянуты пленкой, печка, вход в алтарь — просто пролом в стене. Но я почему-то стала туда приходить. Ходила просто так, даже не знаю, почему и зачем. Первая Пасха в храме все для меня изменила. Из алтарного пролома появляется и исчезает батюшка в разных ярких облачениях… А когда он запел «Плотию уснув» — всё… Сразил меня наповал. Голос у него был неповторимый, да и проповедник он был очень яркий. Когда вышла на пенсию, работала в свечной лавке храма Анны Кашинской подворья Введено-Оятского монастыря. В 2005-м переехала в монастырь, приняла иноческий постриг.
Фотографировать стала в монастыре — и не сразу, а лет семь тому назад. Привел меня к фотографии мой духовный отец иеромонах Илиан из Александро-Невской лавры (он умер 4 года назад). Он сам любил фотографию, а я любила его. Для меня он был непререкаемым авторитетом. Он говорил, что, остановив мгновение, мы можем увидеть в человеке образ Божий. Поэтому всем жанрам я предпочитаю портрет.
В этом году в Тихвинской епархии был организован конкурс фотографий и видеофильмов «Тихвинская епархия вчера, сегодня, завтра», где мои фотографии обратили на себя внимание организаторов и жюри. После того как меня вывели в люди, состоялись две мои персональные выставки. Меня иногда спрашивают, как это мне удается передать моменты, когда человек становится таким… одухотворенным, что ли. Я думаю, что это оттого, что большинство фотографий сделано в храме, в монастыре — а там обитает Бог. Мне же с помощью фотографии иногда удается остановить момент встречи человека с Богом…