Мы свободны менять свои решения — до тех пор, пока живы, —и Бог смиренно ждет, что мы решим. Но однажды приходит пора сделать окончательный выбор. Для многих людей, окружавших Христа в дни Его земной жизни, это время наступило накануне Его страданий. Каждому пришлось решать, с Христом ли он или с противниками Христа.
О том, кто какое решение принял и как оно ему далось, читайте в проекте «Фомы» «Герои и антигерои Страстной недели».
О Варавве — известном преступнике, которого Пилат осудил за произведенное в городе возмущение и убийство (Лк 23:19), но помиловал по просьбе народа накануне Пасхи, — упоминают все четыре евангелиста. И это почти всё, что мы знаем о Варавве. Что за мятеж он учинил, кого убил, как жил после неожиданной амнистии — никаких сведений об этом не сохранилось. Можно только предполагать, что мятеж был против римлян: в те времена иудеи очень обостренно воспринимали римское господство над своей страной.
Но есть одна интересная деталь, сохранившаяся в части древних рукописей Евангелия от Матфея. Там у Вараввы есть еще одно имя. И это имя — Иисус.
Таких рукописей было немало еще в первой половине III века по Р. Х., свидетельствовал живший в то время христианский учитель Ориген. Хотя уже тогда многие переписчики начали оставлять только одно имя осужденного — Варавва, и Ориген соглашался, что в этом есть резон: «Именем Иисус не должен… называться ни один из злодеев». Тем более, что в переводе с древнееврейского «Иисус» значит «спаситель».
А Варавва? В переводе с арамейского языка, на котором говорили в то время в Иудее, это значит «сын отца». На первый взгляд — бессмыслица: ясно, что любой мужчина сын своего отца. Но Евангелие противопоставляет Варавву Иисусу Христу, который земного отца как раз и не имел, а имел только Отца Небесного!
Так что народ, собравшийся на площади перед преторией (резиденцией Понтия Пилата), должен был совершить очень серьезный выбор. Ему предстояло выбрать между Иисусом, пришедшим в мир от Бога Отца, чтобы спасти людей от греха и смерти, — и другим Иисусом, рожденным от обычного человека и сулившим иудеям спасение от иноземного владычества.
И народ предпочел Варавву, а Христа осудил на смерть.
Можно, конечно, обвинить во всем первосвященников — они действительно сделали все, чтобы убедить толпу сделать именно такой выбор. Но слишком уж упорно люди, собравшиеся на площади, отвергали неоднократные попытки Пилата отпустить истинного Спасителя. Слишком воодушевленно кричали: Да будет распят и кровь Его на нас и на детях наших (Мф 27:23,5).
Сам Варавва, очевидно, еще задолго до евангельских событий сделал свой личный выбор — предпочел земное царство Небесному. В Евангелии он предстает как живой символ того выбора, который сделал народ, считавший себя богоизбранным. Этому народу понадобился «спаситель» вместо Спасителя…
И, конечно, это трагедия не только израильтян. Такая беда может случиться со всяким народом, слишком поверившим в свою национальную исключительность.
Но есть в фигуре Вараввы и нечто для нас утешительное. Грешник, который должен был умереть, но вышел на свободу, потому что вместо него умер Христос, — этот образ подходит каждому из нас! Вопрос только в том, осознаем ли мы, какая Жертва за нас принесена, и меняем ли, осознав это, свою жизнь.