Литературная критика

«Поставить Христа во главе упырей, уголовников и убийц? Да он сошёл с ума! Предатель! Руки ему больше не подам!» — примерно такой была реакция многих современников Александра Блока на финал поэмы «Двенадцать».

Представьте себе книжку с картинками, из которой внезапно исчезли буквы. Картинки красочные, смотреть интересно, можно даже представление о сюжете составить. Но все же, несмотря на впечатления от картинок, мы будем лишены большей части того, что эта книга могла бы дать. Хорошо, что так не бывает. Но вот так, чтобы буквы остались, а смыслы исчезли, так, увы, случается. Может, и не все смыслы, но самые важные. Так вышло с Хрониками Нарнии в России.

Традиционно в театральных постановках Фома Фомич представлялся мерзким, безобразным, неприятным исключением из нормального общества — опечатка, описка (недаром у него и фамилия Опискин). Общество-то здоровое, хорошее, один Фома гнусен. При постановке спектакля я задумался: а так ли это? Фома Опискин — это не только отдельный человек, а целое явление, которое не теряет, к сожалению, актуальности. Оно страшным образом проникло в сердца многих наших верующих современников и превратилось в духовную болезнь XXI века.

«И кто это любит Достоевского? Поклоняться ему можно, уважать, потрясаться, но любить?» Этим словам из дневника замечательного советского писателя В. В. Конецкого много лет было созвучно и мое отношение к творчеству Федора Михайловича. Пока год назад, после двадцатилетнего перерыва, я, наконец, не собрался перечитать роман «Идиот». А перечитав, вдруг с удивлением понял, что я — именно люблю Достоевского.