Я люблю... С этого признания можно было бы начинать разговор о приходе к православной вере. Но редко с этого начинают, потому что настоящая любовь сокровенна, интимна. И о ней скорее промолчат, глядя в глаза любимому, чем доверят эту тайну первому встречному.
Но все же христиане более, чем кто-либо, открыто говорят о своей любви (не только о любви к Богу) - и за это им крепко достается.
Мне запомнился случай, когда один очень хороший человек, прочтя подборку очередного номера "Фомы", сказал: "Все прекрасно, кроме того, что вы натащили сюда писем. Письма в журналы пишут только дураки".
Да, в большинстве изданий письма - это либо просто забавное чтиво, либо порнография духа (по выражению Вознесенского). Письма в "Фому", действительно, предельно обнажены. Но их отличие от порнографии в том, что они обнаженно искренни, а без этой искренности ничего невозможно понять в нашей вере.
И мне кажется, этой самой сердечной открытости у нас все-таки очень недостаточно, и поэтому православных так часто не понимают.
Не понимают. Думают, что причина нашей веры исключительно в банальном страхе смерти. Считают, что мы ищем самоуспокоения и психического комфорта. Видят причину веры в склонности человека к догматизму, "спрямляющему" слишком извилистую нашу жизнь.
Но все на самом деле совсем не так просто.
Для того, чтобы не бояться смерти, проще было бы почитать современные успокаивающие книжки про посмертный тоннель, добрый, понимающий голос, свет и "райские" пейзажи того мира - чем думать, что можешь угодить в ад на муку вечную... (Чего всерьез боятся для себя православные христиане. Чего и сам я вполне могу допустить как итог моей несуразной жизни.)
А Евангелие заставляет отнестись к смерти куда серьезнее! Почитайте внимательно: там Христос - Бог!-молится ночью в ожидании ареста и казни ДО КРОВАВОГО ПОТА. А потом кричит, распятый, с креста Отцу: "Или, Или, лама савахфани" - "Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты оставил меня"?!..
Неправда и то, что дело - в успокоении, уходе от проблем. Никогда не встречал я столь неуспокоенных, недовольных собою людей, чем большинство наших верующих. Не видел у других такого трудного переживания жизненных ситуаций, через которые мы привыкли переступать "не глядя".
И догматизм православия лишь по незнанию может казаться удобной "колеей фанатиков". Нет в православии никаких указаний, что сделав то-то и то-то, ты гарантированно окажешься в раю! И догматизм его - совершенно иного плана.
Вчитайтесь - догматы наши определены для другого и сообщают о другом. Они не о том, как нам проще и удобней жить, но в первую и главную очередь о Боге. Какой Он, откуда, что сделал для нас, каковы были Его страдания и их итог. Кто животворит нас и чего мы "чаем", т. е. на что надеемся, веруя в такого Бога.
И центр православия - не в обрядности, не в правилах поведения, даже не в ожидании обязательного личного спасения (хотя последнее утверждение покажется кому-то невероятным). Центр всего - очень большая, глубокая, очень личная и выстраданная ЛЮБОВЬ.
- Что за любовь? любовь к Богу? - что же здесь непонятно?
- Да хотя бы то, насколько живое это чувство и к чему оно приводит верующего человека.
Любовь ведь бывает очень разная - есть страшная, в прямом смысле слова страшная любовь - та, которую христиане чаще называют словом "страсть".
Скажем, фанатичная любовь к самому себе: когда человек готов ради своей прихоти пойти на все. В зависимости от общественного положения - один, император, мнящий себя великим поэтом, может приказать поджечь Рим, чтобы его стихи о гигантской трагедии были "гениальнее". Другой, какой-нибудь безвестный маленький человек, может потихоньку в своей лачуге (или квартире) бить и унижать жену.
И тот и другой - равно садисты, и садисты от безмерной любви к себе.
Не менее безумная любовь - к тирану - тому же садисту, как тот поджигатель Рима. Мазохистская страсть: раствориться в чьей-то власти, стать винтиком великой машины, фанатиком без личности и свободы. Это тоже любовь эгоистическая. Такой человек желает, чтобы за него все решили, чтобы ему осталось лишь выполнять указания, не утруждая совесть и разум. Он может пожертвовать собой - но его жертва пусть трагична, но пуста.
Потому что такой человек отказался от всего раньше, чем научился ценить: свою личность, свою свободу, любовь ближних и красоту мира. Все это оставлено без рассмотрения - и это жертва по большей части бездумная, экстатическая, невыстраданная.
Еще любовь, которую часто воспевают - страсть любовников, - "роковая", как писали о ней два века назад и о которой теперь говорят совсем неромантически: "делать любовь", "заниматься любовью", "отличный секс" и т.п. Страсть, которая длится до тех пор, пока занятие "любовью" с этим "партнером" (или партнерами) не пресытит, после чего в большинстве случаев происходит разрыв.
Это путь, который очень быстро опустошает. Человек постепенно доходит до какой-то биологической фазы... против которой восстает даже сам человеческий организм. (Пусть это покажется чересчур откровенным или совершенно нехарактерным, но я навсегда запомнил и считаю уместным привести слова человека, который рассказывал, что в определенный момент такой вот "насыщенной" жизни его СТОШНИЛО ОТ ОМЕРЗЕНИЯ.)
Но что мы все говорим о каких-то вопиющих ситуациях?
Есть, наконец, та любовь земная, о которой нет причины говорить сколько-нибудь иронически. Не вызывает она и отвращения. Наоборот. Это действительно любовь. Большая, настоящая любовь (правда, без Христа), но глубокая, сложная, в которой каждый другому жертвует, отдает часть себя...
Здесь мы вступили на порог таинства. Потому что такая любовь способна взламывать законы и опровергать простые версии бытия. Для нее страдание может быть счастливым. Так счастлива измученная родами женщина, которая родила ребенка от любящего ее и любимого ею мужчины.
Она счастлива, потому что жертвовала собой ради их любви. Потому что доказала этим "настоящесть", истинность, подлинную цену своего чувства. И потому, что эта любовь не осталась бесплодной.
Не только любовь мужчины и женщины - и любовь друзей может быть такой же самоотверженной, и "абстрактная" любовь к людям, своей Родине, наконец... Это очень высокая и серьезная любовь.
Но оговорка "без Христа" была отнюдь не случайная. Потому что вот такое серьезное чувство наиболее трагически "повисает" в той пустоте, которая есть результат безбожной жизни.
В такой любви есть что-то фатальное, она все время "у времени в плену". Что будет завтра - после беспредельного счастья - неожиданная ссора, разрыв, а может быть, смерть в разлуку вечную?..
Мне пришлось наблюдать отчаяние неверующих людей, потерявших своих любимых. Это разрушение, крушение всего так замечательно построенного мира. Человек не думает уже о годах счастливой жизни, о смысле и итогах ее. Он либо совершенно замыкается, не принимая сочувствия своих близких и друзей, не думая ни о ком и ни о чем, кроме себя и своего горя. Либо агрессивно и страшно отвечает на все попытки утешений: "Вы вот живете, молитесь, веруете - а ОН РАЗЛАГАЕТСЯ ПОД ЗЕМЛЕЙ В МОГИЛЕ!!!"
Христиане - муж и жена, например, - также живут в преддверии неизбежного расставания. Но это уже не абсолютное трагическое событие. Люди уходят КУДА-ТО - а не исчезают. Ощущение связи не прерывается, и жизнь для оставшегося на земле человека становится подготовкой к новой встрече с любимым. Там, после смерти. Верующий не думает об этой разлуке с таким глухим отчаянием.
Ведь своим отчаянием человек, по сути, перечеркивает все прожитое. Ведь если так - то любовь бессмысленна. Она длится ДО смерти - и потом гниет вместе с трупами. Тогда надо идти до конца и признать, что умерший, любимый, который жил рядом, теперь представляет собой лишь набор распадающихся химических элементов - и ничего более.
Здесь нет места идеальному. Здесь нет права задать вопрос "почему", так как обмену веществ в природе бесполезно вообще задавать какие бы то ни было вопросы! "Как ты любил/ ты пригубил/ Погибели"... вот слова из этого, действительно очень "Жестокого романса".
Мой друг, перенесший тяжелую болезнь (сопровождавшуюся давящим страхом смерти), признавался мне:
- Понимаешь, за время болезни я вдруг увидел, как много людей меня любят. Как они бескорыстно помогают мне. Я понял, что я очень люблю их. Раньше это было абстрактно, а теперь такое сильное чувство... Люблю моих друзей, очень сильно люблю мою жену. Умереть стало очень страшно, потому что, получается, надо со всеми расстаться? Но ради чего?!..
Это были выстраданные слова, из глубины сердца. Ведь действительно - как понести эту мысль, что какая-то чудовищная мясорубка против твоей воли всосет тебя и выплюнет в черноту, где ты никто, и где никто тебя не ждет, где никто вообще никого не ждет и ждать не может! И это - в тот самый момент, когда человек открыл в себе, как горячо, сладко и нежно, как дорого это чудо-понятие "любовь"!
Притом ведь смерть - это не просто смерть, это умирание, мучительный процесс, и отнестись легкомысленно к смерти может только очень беспечный человек.
Если даже Бог, Христос, с такой болью молился Отцу, чтобы если возможно, пронес Он мимо "чашу сию" -то, видимо, вовсе не потому, что Господь проявил малодушие. Напротив. Он Бог. И как Бог Он знает правду - в том числе, всю правду о том, как тяжело умирать. Он солидарен с нами в ощущении чудовищной противоестественности смерти и заранее мучим переживанием близящейся смерти.
И вот, наряду с биологическим страхом умирания появляется новый, именно человеческий ужас: потерять тех, кого любишь, с кем перестал быть одинок! Может ли быть хоть какое-то утешение перед лицом этой человеческой катастрофы?
Православие отвечает на этот вопрос тем, что, несмотря на всю тяжесть, всю духовную борьбу свою, Христос все-таки оказывается ГОТОВ умереть. Христос готов умереть - и здесь ответ моему другу, мне, всем нам.
Он переправился через этот ледяной поток и обернувшись, протянул руку, чтобы помочь нам.
Он ведь мог этого не делать, отказаться - да зачем же Ему страдать, если Он Господь! Его поступок столь нелогичен с точки зрения всемогущества Творца, он кажется таким "неподходящим" для "звания" Бога, что множество людей и теперь сомневаются - а может быть, это был вовсе не Бог? Помните, у Высоцкого: "Я не люблю насилье и бессилье/Вот только жаль Распятого Христа"?
Зачем же был этот "сомнительный" с точки зрения скептиков поступок? Почему вообще Христос предстает как личность, которую можно даже изобразить на иконе? Почему Он - не Космос, не невообразимое Нечто? Ведь это - еще один повод усомниться в Нем?
На этот вопрос есть ответ: потому что Он очень нас любит.
Когда я садился писать эту статью, мне казалось, что это будет легко объяснить. Но сейчас я чувствую себя, наверное, так же, как один мой давний собеседник. Он был православный, и я (тогда еще далекий от православия) просил его дать определение Бога."Ну, скажем, я считаю, что наука, - говорил я, - это ответ на вопрос как существует Вселенная, а Бог - это ответ на вопрос почему она существует. А ты как Бога определяешь?"
И в ответ он с каким-то смущением, с чуть растерянной улыбкой, как бы извиняясь за свое неумение все объяснить повторял: Бог - это личность, с Ним можно общаться, Его можно любить, к Нему можно обратиться в горе и радости. Он - ЖИВОЙ Бог... И я с недоумением глядел на своего собеседника и недоумевал, как этот умный, образованный человек может так "примитивно", по-старушечьи верить...
Я гордился своим явным философским превосходством... До той поры, пока не задумался о цене этой философии. Что давала она мне: умение жить по совести? любить? отвечать за свои поступки? Игра ума - нужна ли она мне в момент, когда я говорю кому-то гадости; предаю друга или женщину, которая меня любит; когда ненавижу - и не могу даже скрыть своей ненависти?
Жизнь все яснее открывала мне, что в центре любой ситуации стоит проблема обычных человеческих отношений и проблема моей собственной человечности -будь то политическая борьба или некое возвышенное творчество. Ведь даже "чистое" искусство однажды вдруг признается: "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда"!..
И ответ, действительно, как сказано в Библии, в том, что "нехорошо быть человеку одному" - человеку нужен ЧЕЛОВЕК. Тот, любя которого, узнавая которого, ты вдруг понимаешь, что ты сам должен быть чище, лучше, чем ты есть на самом деле.
Например так бывает, когда обретаешь невесту. Ты очень хочешь понравиться ей, заслужить ее любовь и уважение и на этом фундаменте построить вашу общую жизнь. Если это серьезное чувство, то велико и желание вести себя достойно. И ты смотришь на себя намного взыскательнее, чем обычно.
И еще более - нехорошо человеку без Бога, образ Которого есть в каждом из нас.
Потому что как бы ни стремился ты стать лучше, рано или поздно ты натыкаешься на вот эти строки из Нагорной проповеди: "Вы слышали, что сказано древним: "не убивай; кто же убьет, подлежит суду". А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону; а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной... Вы слышали, что сказано древним: "не прелюбодействуй". А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем..." И ты вслед за древними апостолами будешь с недоумением спрашивать:"Как же можно исполнить такие заповеди?"
Кто-то сейчас, вероятно, скажет, что это какие-то завышенные требования: мало ли о чем ты подумал, на кого не так посмотрел, кого в сердцах назвал дураком.
Но совесть, душа понимают, что человек, хороший ДО ИЗВЕСТНОЙ СТЕПЕНИ, это вовсе не ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК. Следуя суду совести, ты будешь убеждаться в своем нравственном поражении независимо от того, насколько ругают тебя или хвалят. И пытаясь понять, как же выйти из этого замкнутого круга, ты так и не найдешь ответа, пока не поймешь, что ответ - это Сам Христос.
Когда я писал, что центр православной веры не в боязни смерти, желании покоя и даже не в жажде непременного райского спасения, то конечно же, понимал, что большинство людей приходят в Церковь именно за этим. Однако жизнь в церкви заставляет многое пересмотреть. Нравственный рост, который необходим для спасения, предполагает обращение сначала к примеру Христа, а после - НЕПОСРЕДСТВЕННО к духовному поиску Христа. К поиску ВСТРЕЧИ с Ним.
В Евангелии смерть и любовь все время рядом друг с другом. Все начинается с любви, все ведет к смерти, все любовью воскресает.
Сколько людей любили Христа Воплотившегося (не икону, не идею - реальную личность!), ходили с Ним, пили и ели с Ним, переплывали в бурю огромное озеро... Их притягивала к Нему именно любовь, а слова Его часто бывали непонятны и не поняты.
Иногда пытаются снять фильмы и показать на своем уровне осознания эту любовь между ними и Христом. И в результате появляются всякие небылицы - типа историй о каких-то "отношениях" с Марией Магдалиной и т.п. А этого всего просто не могло быть - потому что есть чувство настолько высокое, что всякое сведение его к плотской любви унизительно для любящего.
Это не значит, что люди "порхали" вокруг Него... Они были более чем когда-либо самими собой. Но любовь их приобретала необычайную, я бы сказал, дерзкую силу.
Для меня самым ярким примером тому остается поступок Марии - сестры Лазаря, которая помазала ноги Христа драгоценным миром и потом "отерла своими волосами". Это, мне кажется, непревзойденное проявление истинно женственной любви, которая осталась именно женственной, перестав быть при этом "любовью женщины".
Это высшее выражение чувства, но совсем не того, что мы называем "чувственностью". И оно может вызывать большее потрясение, чем самый откровенный жест - так и было с учениками Христа. Они не знали, как понимать то, что произошло на их глазах (один лишь Иуда больше озаботился "растратой" дорогого масла), они, как мы сейчас говорим, были "шокированы", смущены.
А Христос... Ровно через шесть дней эта Мария и другие любящие Его женщины будут слезами и драгоценным маслом обливать Его истерзанное, уже мертвое тело, снятое с креста, пеленать Его, словно любимого ребенка, вновь проявляя ту высшую силу любви, на какую способны именно женщины...
...И сказал ученикам, чтобы не останавливали Марию.
Возможно, еще и потому, что спустя эти шесть дней их более "разумной" в своем проявлении, мужской любви, окажется также недостаточно, как и просто мужества. И мужество это возродится вместе с постепенным осознанием апостолами того совершенно реального факта, что их Учитель после Своей гибели воскрес из мертвых - вопреки всем законам бытия.
Любовь и смерть в Евангелии рядом друг с другом. Апостола Петра Господь трижды спрашивает "Любишь ли ты Меня?" - и когда Петр в третий раз отвечает "да", Христос начинает говорить ему о предстоящих следствиях этой любви - о гонениях, аресте, смерти...
"Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки свои и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь". Петр был тогда человеком в самом пике зрелости. Он умел трудиться, любил свою семью, свой дом (руины его дома, кстати, раскопаны, и любой современный турист или паломник может их увидеть). Любил жену, которая, по преданию, пошла за ним на смерть - когда пришла пора ее мужу погибнуть за свою веру.
Он не был сектантом, в нем не было узости: он любил жизнь, знал полноту и радость бытия - но одновременно Петр также сердечно принял и полюбил Христа Иисуса. И вот оказалось, что наступает момент, когда нужно совершить страшный выбор: между жизнью без Христа и смертью за Него.
Первый раз это привело к предательству: Петр, обнажавший меч, чтобы защитить Учителя, шедший за ним до здания первого судилища - вдруг панически испугался ареста. И стал отказываться от того, что он -Христов ученик. И когда три раза отрекся и вышел в страхе за ворота - вдруг услышал, как кричит петух, вспомнил, что все происшедшее предсказал его Учитель и тогда заплакал...
Но осознание своего предательства не толкнуло его к окончательному побегу, не заставило покончить с собой (как сделал, раскаявшись, Иуда), бросить апостольскую общину, в которой почитали его старшим. Он возвращается со своим горем и позором к ним и не боится покаяться перед ними, простыми людьми, в своем грехе (а как мы часто гнушаемся признаться во много меньших грехах священнику, потому что он, дескать, не Бог, "а всего лишь человек"!).
Во всех Евангелиях мы читаем о поступке Петра...
А окончательный выбор произошел в Риме, где апостол Петр был распят на кресте вниз головой, потому что отказался предавать Христа вторично. Сбылось пророчество: "И другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь".
Предсказано точно: не потому умирал Петр, что хотелось ему умереть. Он бы жил еще - но не хотел, чтобы из этой жизни был вычеркнут Христос, Которого он ЛЮБИЛ.
И когда сказали "или - или", он пошел на муку. Потому что знал: смерть - это не обязательно расставание с любимыми - иногда это, напротив, воссоединение и встреча. Что там, после смерти не ничто и не мрак одиночества, а новая, неизведанная, вечная жизнь вместе
с Христом и другими любящими Христа и друг друга людьми. И он верил, что любовь поможет ему и после смерти, потому что любовь, на его глазах, один раз уже побеждала смерть.
Мы долго говорили о событиях двухтысячелетней давности, но в том-то и дело, что для православных христиан выбор остался прежним. В какой-то момент человек вдруг поднимает глаза - и видит, как мимо идет Христос.
Неважно, как это все начинается. Через разговор, чтение книги, размышление о том, зачем живешь... Но вдруг появляется в твоей жизни еще незнакомый тебе, но уже почему-то волнующий душу Образ. Так было и две тысячи лет назад, когда Он впервые появился рядом с будущими апостолами, рыбаками, таскавшими сети у берега, на Генисаретском озере, в Палестине. И, проходя берегом, сказал им совсем немного - но они почему-то оставили свои сети и решили идти за Ним.
Так человек, встречая будущего друга своего или свою любовь, вдруг испытывает необъяснимое волнение в душе - и вдруг понимает: вот сейчас произойдет что-то очень-очень важное, что перевернет всю его прежнюю жизнь. И появляется надежда, что этот переворот объяснит тебе, зачем ты так мучился, все таскал эту тяжелую сеть и не мог понять, почему ты, такой ничтожный по сравнению с этим озером, горами, небом, иногда вдруг чувствовал в себе мир, больший, чем все моря, горы и небеса вселенной!
И начинается узнавание, радостные открытия любви, жизнь, где ты все больше понимаешь себя самого - но благодаря отражению в другом.
Но для людской любви, даже очень большой, есть предел - смерть. И только любовь к Богу не знает вовсе никаких границ и пределов. И только эта любовь способна убрать и все остальные границы - чтобы окончательно открылись друг перед другом трепещущие души людей...
И понимая это, убеждаясь, что Бог никуда не исчез из нашей жизни, сначала робко, а потом все громче, все настойчивее ты начинаешь задавать Ему беспокойные вопросы, просить за тех, с кем Он соединил тебя, и признаваться Ему в своей еще неокрепшей, но уже преображающей всю твою душу - любви.
