Проблема Ивана Карамазова, или опять про усыновления

Люди спорят об «акте Димы Яковлева». Одни гневно осуждают наших депутатов, другие злобно ругают американских усыновителей, все вместе — чехвостят наших коррупционеров в опеке, здравоохранении и образовании. Спорят о процентах, меряются статистиками. И за всем этим громокипением не очень, может быть, заметна одна очень важная составляющая темы.

Между тем, перед нами вариант проблемы, поставленной ещё Достоевским в «Братьях Карамазовых», проблемы слезинки ребёнка и мировой гармонии. Стоит ли счастье всего человечества, мировая гармония, даже одной слезинки замученного ребёнка?

Причём в нашем случае всё сложнее. Иван Карамазов мог позволить себе метафизическую истерику, мог выкинуть придуманный им же самим «билет в рай», поскольку ему, в отличие от нас, не приходилось принимать конкретное решение, кого поддерживать. Вся драма разворачивалась исключительно в его уме. Нам — приходится. Перед каждым, кого вообще затронула эта тема (а затронула она любого информированного и думающего человека), встаёт вопрос: ты за американское усыновление или против? Надо как-то определяться, причём это не совсем уж досужие разговоры: твоя личная позиция влияет на общественное мнение, а общественное мнение влияет на реальную политику, несмотря на отсутствие настоящей демократии и прочие прелести российской власти.

При этом нам не приходится выбирать между качественной и некачественной мировой гармонией. Мы прекрасно понимаем, что в земной жизни гармонии быть не может, что мир во зле лежит и в мире непременно будут слёзы и страдания, в том числе и детские. Проблема, по сути, стоит так: если мы разрешаем американцам усыновлять детей, то некоторое количество таких усыновлённых российских детишек окажется замученными. Если же не разрешаем — тогда некоторое количество российских детишек, которые могли бы обрести счастье в Америке, погибнет в мучениях здесь, в России, в условиях наших детдомов. То есть что так, что этак — всё равно детских слёз не избежать.

Самое напрашивающееся решение — это прагматическое. Измерить статистикой оба этих «некоторое» и действовать в интересах большей части. Если в случае запрета американского усыновления здесь погибнет 100 детей, а в случае разрешения — там погибнет 20, то конечно, надо разрешать! Спасём лишние 80 жизней!

Проблема Ивана Карамазова, или опять про усыновления

Во-вторых, есть очень сильный полемический ход в обсуждении таких тем. Вспомним древний Карфаген, в котором жители приносили в жертву богу Молоху своих первенцев. Бросали младенцев в раскалённую печь! Мороз по коже, да? Вот и римляне так считали, хотя уж им-то жестокости не занимать. «Карфаген должен быть разрушен!» Между тем логика жителей Карфагена была совершенно прагматической. Да, жалко детишек, но принеся в жертву десяток— спасёшь десять тысяч других детей, которые иначе погибли бы от голода, землетрясений, эпидемий, нашествия неприятеля... Ведь карфагеняне действительно верили, что Молох честно расплачивается сверхъестественными услугами за свою кровавую пищу. Это было естественным элементом их картины мира.Во-первых, что в таких рассуждениях есть лукавство. Мы ведь не можем точно знать, сколько наших детей в США действительно погибнет от рук негодяев-усыновителей. Точно так же не можем знать, скольких детей, которых бы взяли американцы, возьмут россияне, если американцам запретить. И не можем точно знать, сколько из невзятых детей погибнут в мучениях здесь, в отечественной системе «детопризрения». Всё это лишь предположения, прогнозы, отталкивающиеся от статистики, но сильно сдобренные нашими личными эмоциями и предубеждениями. Мы сравниваем тут не факты с фактами, а гипотезы с гипотезами. Однако ничего другого нам не остаётся — божественным всеведением мы не обладаем, будущего не прозреваем. Всегда, принимая решения в реальной жизни, мы вынуждены основываться не только на твёрдо установленных фактах, но и на предположениях, вынуждены иметь дело с вероятностями.

Точно так же и мы считаем, что лучше пусть 19 детей замучают в Америке негодяи-усыновители, зато 19 тысяч детей, которые умерли бы здесь в жутких условиях, получат в Америке любящих родителей, адекватное лечение, найдут себя в жизни. Или наоборот: пусть 19 детей здесь помрут от голода, холода и равнодушия тех, кто должен за ними ухаживать — лишь бы тем самым спасти 19 тысяч ребятишек, которых бы в противном случае замучили бы американские садисты-педофилы-торговцы органами. (Напоминаю, каждая сторона верит в свою статистику).

Без жертв — никак, что у сторонников, что у противников.

Разумеется, и отказ от выбора — не решение. Можно закрыть глаза, можно пять минут порыдать над участью несчастных детей, можно отвлечься на милые фотки кошечек или на мудрые статьи, можно ещё чем-нибудь интересным заняться, но всё это будет инфантилизмом. Жизнь ставит перед нами проблему. От того, что мы откажемся её решать, проблема не рассосётся, меньше детей страдать не станет. И если мы думаем, что в случае отказа от решения наша совесть останется чистой — то это опасное заблуждение. Если школьнику дают задачу, а он, осознав её сложность, вообще не пытается ничего решать, возвращает учителю чистый листок, ему ставят заслуженную двойку. Как бы и нам, отворачивающимся от таких жизненных задач, не получить двойку на Страшном Суде...

Ну а что делать-то? Что решать? Если что так, что этак — детские страдания, что так, что этак — одни приносятся в жертву ради счастья других? Если невозможно здесь, в земной жизни, утереть всякую слезу?

У меня нет решения. Я думаю на эту тему — и мне больно и за тех детей, и за этих. У меня внутри нет таких весов, на которых я бы взвесил, кого мне больше жалко. Я не то чтобы напрочь отвергаю прагматический, количественный подход, но сомневаюсь в нём, вижу нравственный, и более того, духовный изъян. А противопоставить ему мне нечего.

Но я вижу очевидно неправильное решение. Это — приняв ту или иную сторону, успокоиться. Присоединиться к лагерю противников американского усыновления — и вздохнуть с облегчением. Подписать гневную петицию против «закона подлецов» — и заняться более весёлыми делами. Боюсь, что в 99% случаев именно так и происходит.

А как надо? По-моему, так: если ты определился, что против американского усыновления — перед тобой встала новая задача: российское усыновление. Если ты сам неспособен на подвиг, не можешь взять ребёнка — значит, ищи то, что можешь. Разные есть варианты — и «друг семьи», о котором я недавно писал, и регулярная финансовая помощь тем, кто решает эту проблему профессионально, и волонтёрская деятельность, и общественные движения, и распространение информации. Действуй! Точно то же можно сказать тому, кто сторонник американского усыновления. Перед тобой встала новая задача: защита наших детей, попавших туда. Ищи варианты. Участвуй в общественных обсуждениях соответствующих законов, требуй общественного контроля над процессом иностранного усыновления, связывайся с американскими правозащитными организациями, мониторь информацию и распространяй её, помогай финансово тем, кто не по долгу службы, а по зову сердца пытается защитить российских детишек за рубежом... короче, действуй!

Нет, это ещё не решение «проблемы Ивана Карамазова» — но это по крайней мере некоторые очевидные подходы к её решению. Хотя — и это надо понимать! — в полной мере она окажется решена только в жизни будущего века. Там, где новое небо и новая земля.

2
0
Сохранить
Поделиться: