1917. Живая история — совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера», посвященный столетию революционных событий.
В течение этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад – в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.
Слушать:
Читать:
В 1917 году на политической карте России было огромное количество самых разных партий и течений. Какие-то названия мы, как правило, помним из учебников: эсеры, меньшевики, октябристы и так далее. Но что стояло за этими названиями и какую роль сыграли все эти партии в истории страны? Это уже вопрос к знатокам. Попробуем разобраться, и на связи с нами, доктор исторических наук, профессор факультета государственного управления Московского государственного университета имени Ломоносова.
- Добрый вечер, Ярослав Викторович.
– Добрый вечер, уважаемые радиослушатели.
– Что представляла собой политическая палитра февраля 1917 года?
– Если говорить именно о феврале, а не о 17-м годе в течение всех его месяцев, потому что динамика развивалась очень стремительно, то к февралю основные радикальные партии – начну слева направо – такие, как: большевики и эсеры, социалисты-революционеры, находились в глубоком подполье и были крайне малочисленны. По сути дела, они были разбиты при подавлении первой революции и последующих лет времен войны, и их влияние было минимальным.
В Петрограде действовало Русское бюро ЦК РСДРП, который сам находился за границей, во главе с Лениным и другими. Как мы знаем, большевики по сути дела проспали февральскую революцию. Известна фраза Ленина, сказанная в январе 1917 года в Швейцарии во время выступления перед тамошними активистами: «Наше поколение, наверное, не доживет до революции».
Что касается легальных партий, то они были представлены в Государственной Думе либералами в лице конституционных демократов – партией народной свободы (так она именовалась полностью), во главе с ее лидером профессор Софийского университета (в России у него были сложности с присвоением профессорства) известным историком Павлом Милюковым, и фракции кадетов, которая была не самой большой – 100 с лишним депутатов.
Значительно большую силу представляли партии центра и правого толка. Это были остатки октябристов. Потому что партия «Союз 17 октября», образованный осенью 1905 года на основе манифеста 17 октября о гражданских правах и свободах, к 15-му году практически прекратила существование как единое целое. Но часть ее членов влилась в другую партию – партию прогрессистов. Эта партия лидировала в Государственной Думе в виде прогрессивного блока, куда, помимо октябристов, также примыкали и кадеты – такое единение было во время войны. Также была часть прогрессивных националистов, как именовалась часть представителей фракции националистов в Государственной Думе.
Во время войны комбинации начали меняться, и часть представителей правых объединилась и с либералами, и с представителями центра. Такая была довольно пестрая палитра.
– Что касается основных идей, звучавших тогда в Думе. Вы говорите, что главную силу представляли прогрессисты и октябристы, которые как-то примыкали друг к другу. Какие идеи они озвучивали?
– И председателем Государственной Думы был Михаил Владимирович Родзянко, до этого как раз один из лидеров октябристов. Другим лидером октябристов был Александр Иванович Гучков, крупный предприниматель, известный в торгово-промышленных кругах. Они озвучивали идеи единства во время войны, поддержки правительства и единения. Но дело в том, что с правительством были разные незадачи, происходила так называемая министерская чехарда, правительство само постоянно меняло состав. Все глубже проходила трещина между «довести войну до победного конца» и опираясь на общественность, на так называемое правительство народного доверия, потому что думцы требовали, чтобы министры выдвигались из их среды, лоббировали этих министров, и верховной властью в лице государя-императора, которая не шла на это соглашение с Думой.
– Правильно ли я понимаю, что до того момента, когда Ленин скажет свою знаменитую фразу «Есть такая партия», пройдет много времени, а, может быть, и немного, в исторической перспективе, но за этот промежуток очень многое изменится? Как Вы считаете были ли тогда у большевиков хоть какие-то предпосылки к тому, чтобы в итоге оказаться на вершине этой мутной волны, фактически оседлать ее?
– Да, Ленин произнес эту знаменитую фразу в Таврическом дворце во время Первого съезда Советов. Это произойдет уже в июне 17-го года. Вернется в Россию он в апреле и, еще не въезжая в город, произнесет не менее известную речь с броневика на Финляндском вокзале и начнет [склонять] к прекращению войны всеми доступными средствами. Ленин как раз активно разыгрывал антивоенную карту. Чего греха таить, к этому времени русское крестьянство, составлявшее главную массу армии, которая воевала в окопах – шла позиционная война, очень трудная и затяжная – уже устало воевать. Вот Ленин и оперся на человека в шинели с ружьем. Его антивоенная пропаганда быстро привлекла массу новых сторонников.
Хотя надо сказать, что после Февральской революции, которую главным образом вынашивали социалисты-революционеры, эсеры, представители народнического лагеря, они выступали с позиций так называемого революционного оборончества. Они говорили, особенно их представитель в правительстве Керенский, что германский милитаризм угрожает завоеваниям молодой русской демократии, победившей в феврале, и таким образом война теперь носит не империалистический характер, не характер экспансии, а оборонительный характер, почему и надлежит воевать. Сначала эта пропаганда тоже имела некоторый успех, но по мере того, как провалилось июньское наступление Временного правительства, и армия, и народ снова стали склоняться в сторону позиции, которую представлял Ленин и его единомышленники.
– Единственный вывод, который я могу сделать для себя лично из того, что Вы говорите, это то, что нужно предельно внимательно относиться к пропаганде, как бы убедительно она ни звучала.
– Конечно. Хотя надо сказать, что и во Временном правительстве, и среди продолжавшей развиваться палитры политических партий были самые разные точки зрения. И были вполне здравые, осторожные умы. Достаточно вспомнить одного из них, которому 2 февраля исполняется 150 лет со дня рождения, – Алексея Васильевича Пошехонова, лидера партии народных социалистов. Это была более умеренная партия, тоже призывавшая выступать по отношению к Германии с позиции силы, но срочно решать аграрный вопрос, проповедовала теорию малых дел с опорой на земство, широкое местное самоуправление. И все-таки их голос утонул в антивоенной демагогии.
– Большое спасибо за прояснение ситуации.
