Обычно, говоря о святости, мы подразумеваем, что человек прожил долгую жизнь, наполненную взлетами и падениями, но в конечном итоге – увенчанную покаянием и благодатными дарами. Но опыт Церкви показывает, что святость не имеет возрастных рамок, и даже совсем юные люди, которые устремляли свои сердца к Богу, сподобились от Него великого дара святости и смирения. Яркий пример тому – благоверный князь Глеб.
Он был младшим сыном Андрея Боголюбского – того самого, с чьим именем связана история Владимирской иконы Божьей Матери и формирования на северо-востоке Руси нового политического центра. От своего отца Глеб унаследовал веру. А вот от политики он был далек – мальчика привлекали не пиры, охота, интриги и прочие атрибуты княжеского быта, а уединение, молитва и духовные книги. А еще на его детскую веру повлияло одно важное событие. Когда в новой столице зарождающегося государства – во Владимире – стали возводить великолепный Успенский собор, юный княжич с утра до вечера пропадал на стройке, своими глазами наблюдая рождение белокаменного чуда. Именно здесь постепенно кристаллизировалось его желание уйти от мира мира, которое достигло своего апогея уже в годы совершеннолетия.
Глеб полностью отказался от княжеских прав и обязанностей, без остатка посвятив себя Богу. Есть версия, что он принял монашество, по другому же предположению, княжич просто окончательно уединился. И опять-таки местом его подвига стал милый Глебову сердцу Успенский собор. Здесь юноша и был похоронен после своей кончины в 1174 году в возрасте почти 20 лет.
Житие, составленное на рубеже XVII – XVIII веков, не говорит нам ни о подробностях жизни святого, ни об обстоятельствах его смерти. Известно лишь, что Андрей пережил Глеба всего на две недели. Великого князя зарезали бояре, которым очень не нравилась его идея создать мощное централизованное государство. Учитывая то, что Глеб был самым любимым из Андреевичей, историки допускают, что княжича просто могли убить политические противники отца. Просто так – ради устрашения. А когда и это не заставило Андрея сменить политику, следующей жертвой стал он сам.
