1917. Живая история — совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера», посвященный столетию революционных событий. В течение этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад – в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.

Слушать:

Читать:

А. Митрофанова

В этой рубрике мы в течение года говорим о событиях, которые имели место сто лет назад, в 1917 году, и о людях, чьими руками тогда делалась история. За лето 1917 года произошло сразу несколько важных событий, и одно из них —Корниловское выступление, или Корниловский мятеж, как раньше было принято называть те действия знаменитого генерала. 25 августа по старому стилю все это началось, и речь идет о попытке установления в России стабильной власти в ситуации, когда Временное правительство перестало удерживать контроль за происходящим. Корнилов попытался взять власть в свои руки, у него ничего не вышло, его выступление провалилось, и сегодня уже многие историки называют этот провал одной из основных причин прихода впоследствии к власти большевиков. Как все это было и почему — попробуем разобраться. И на связи с нами Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор Московского педагогического государственного университета и один из постоянных авторов журнала «Живая история». Добрый вечер, Василий Жанович.

Корниловский мятеж

В. Цветков

— Здравствуйте.

А. Митрофанова

— Вы могли бы для начала объяснить, что это за явление такое, что это за попытка государственного переворота или смещения Керенского, или как вообще историки оценивают это событие?

В. Цветков

— Вопрос очень точный, потому что до сих пор, действительно, нет здесь такого, наверное, единства мнений, а что же все-таки это было. Ну, формально — да, это называется мятежом, и в 1917 году это также было квалифицировано именно как мятеж — попытка генерала, который мечтает о власти, который хочет эту власть захватить и стремится к тому, чтобы стать не просто главнокомандующим верховным, но еще и главой всего государства.

Что касается подлинных причин, то, конечно, здесь, может быть, еще не до конца эти подлинные причины будут установлены. Тем не менее можно на сегодняшний день уже совершенно точно утверждать, что выступление генерала Корнилова — пожалуй, это будет более правильной характеристикой его действий, — оно было связано с необходимостью установления порядка в тылу во имя победы на фронте. Ну вот такой формулой, наверное, можно определить его действия и, собственно, в этой формуле не будет ничего ошибочного. Ведь когда идет война, необходимо, чтобы все силы тыла были мобилизованы на помощь фронту — это аксиома, это аксиома любых военных действий.

Когда началась революция, были надежды на то, что тыл в силу своей высокой сознательности, революционной сознательности, может продолжать войну. Теперь уже, правда, войну не за захват чужих территорий, а войну за свободу, войну за защиту революции. Но июньское наступление 1917 года показало, что вот этой самой революционной сознательности явно не хватает. Поэтому нужен был порядок, нужна была твердая дисциплина, нужно было сделать так, чтобы тыл не митинговал, а реально помогал фронту.

И, собственно, здесь позиция Корнилова была достаточно очевидной. То есть человек, находящийся во главе армии, наверное, по-другому и не мог мыслить и не мог предполагать, что тыл не должен помогать фронту. Но по сути оказалось так, что здесь была определенная разница в позициях у Корнилова и Керенского. И, собственно, вот этот конфликт именно Корнилов — Керенский, не Корнилов и большевики или Корнилов и левые, как иногда, может быть, считают, он послужил причиной того, что действия Корнилова стали квалифицироваться именно как мятеж.

А. Митрофанова

— Если я правильно помню, многие офицеры в то время, я читала об этом, видели в Корнилове потенциального диктатора и считали, что это в данный момент для страны настоящее благо. Мы сегодня от слова «диктатор» вздрагиваем, и как-то оно имеет, в связи с целым рядом событий XX века, совершенно иную, видимо, коннотацию, чем та, которая была в сознании у людей в 1917 году. А, собственно, почему была такая необходимость в диктатуре и в чем здесь не совпали позиции Керенского и Корнилова?

В. Цветков

— А вот вы совершенно правильно охарактеризовали окружение Корнилова. Действительно, была такая организация, достаточно сильная — это Союз офицеров армии и флота. И вот этот самый Союз офицеров армии и флота рассчитывал именно на то, что Корнилов станет не только главховерхом, но и главой государства, то есть там были именно такие замыслы. И более того, предполагалось, что Корнилов-то как раз станет, может быть, тем звеном, которое вернет России монарха, ни больше ни меньше.

Хотя сам лично Корнилов и называл себя монархистом, но он отнюдь не симпатизировал тому окружению, той политике, допустим, правительства царского, которое было последние месяцы перед 1917 годом, у него были определенные свои здесь претензии, конечно, к власти. Но это другой вопрос. А вот что касается Керенского, то он, как сугубо штатский человек, гражданский человек, воспитанный, в общем-то, в каких-то, может быть, свойственных части русской интеллигенции предубеждениях по отношению к военным. А предубеждения заключались в том, что военные — это люди, привыкшие решать все силой.

То есть там, где нужно применить какую-то тактику, компромисс найти, может быть, какое-то согласие, военные этого не делают, военные стремятся к силе. Ну а сила ассоциируется с диктатурой. Твердая власть, но власть, которая подавляет свободу, подавляет демократические завоевания.

Вот в этом-то и было определенное предубеждение Керенского, который до конца своих дней был уверен, что Корнилов именно хочет его от власти отстранить и даже, может быть, убить его хотел. А если бы тандем Корнилов — Керенский состоялся, то это был бы вариант не тиранической власти, это был бы не вариант какой-то там страшной тоталитарной диктатуры, которая будет все давить и уничтожать, а это действительно был бы вариант ну, скорее, выражаясь современным языком, такого авторитарного правления, да, необходимого опять же, вот как я уже сказал, для победы в войне, но с сохранением свобод, с сохранением демократических ценностей. И более того, отнюдь не отказывался и Корнилов от идеи Учредительного собрания.

А. Митрофанова

— Тандем Керенский и Корнилов не состоялся в истории. История, как говорят, не терпит сослагательного наклонения. И последствиями, одним из самых серьезных последствий провала Корниловского выступления называют, собственно, то, что имело место уже в октябре 1917 года – октябрьский переворот или революция, как в разных учебниках истории по-разному называют это событие. Какая связь между первым и вторым? Почему, действительно, одним из итогов провала Корниловского выступления стала возможность возвышения большевиков?

В. Цветков

— Здесь причина одна. Дело в том, что большевики потерпели очень весомое поражение в июле, то есть партия фактически вынуждена была уйти с политической сцены, от активной политической борьбы. Выступление Корнилова здесь оказалось ну, наверное, таким своеобразным подарком для Ленина и для левых радикалов. Почему?

Дело в том, что именно они, ну не сам Ленин, конечно, потому что он в это время находился в розыске, но именно большевики, вот как бы та часть, легально действующая часть партии, безусловно, эсеры, меньшевики, социал-демократы, они выступили категорически против Корнилова, используя свои связи в массах, очень активные контакты среди рабочих и приступили к организации отрядов Красной гвардии. И то, что было запрещено после июльских событий, фактически легализуется после августовских событий.

Красная гвардия становится такой своеобразной вооруженной силой, которая подчиняется исключительно леворадикальным структурам. И вооруженная сила, которая готова даже на серьезные активные действия. Это мы и увидим, когда петроградский военно-революционный комитет, опираясь в основном как раз на красногвардейские отряды, сможет взять власть в Петрограде.

А. Митрофанова

— Скажите, а Корнилов и Керенский, ну, скажем, может быть, даже в большой степени Керенский, никогда не сожалел о том, что с его стороны не было сделано достаточно для того, чтобы в тот момент услышать Корнилова, чтобы попытаться все-таки создать этот тандем? Не было у него сожалений?

В. Цветков

— Ну, есть разные свидетельства на этот счет, но все-таки большинство считают, что даже в эмиграции, даже уже буквально находясь на смертном одре, Александр Федорович Керенский был уверен, что Корнилов представлял собой контрреволюцию справа. То есть он был фигурой, за спиной которого стояли самые откровенные черные силы и силы реакции, которые вернут страну назад, вернут страну в это темное царское прошлое. И вообще, вот если посмотреть на его интервью, здесь чаще всего как раз прослеживается стремление найти какие-то доказательства, найти какие-то доводы, факты того, что вот действительно Корнилов хотел его свергнуть, хотел его убить. Хотя таких доказательств он, в общем-то, так и не нашел в своей жизни.

А Корнилов также не сожалел о разрыве с Керенским, Корнилов сожалел о другом. Он сожалел о том, что не было возможности противопоставить левым радикалам и большевикам прежде всего вот этой твердой власти, что власть стала слабой и власть упала в конце концов просто-напросто в октябре 1917 года. И, конечно, самая главная беда — это положение на фронте. Потому что после Корнилова начинаются массовые чистки офицерского состава, по сути, начинаются политические репрессии, можно даже так это назвать, в армии осенью 1917 года. И, конечно, такая армия уже становится небоеспособной.

А. Митрофанова

— Спасибо вам большое за комментарий. Как всегда, есть о чем подумать.

В. Цветков

— Да, спасибо вам.

А. Митрофанова

— Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор Московского педагогического государственного университета и один из постоянных авторов журнала «Живая история» был с нами на связи.

0
0
Сохранить
Поделиться: