ЭТОТ МИР ПРИДУМАН НЕ НАМИВ ноябре прошлого года, выступая на III Ассамблее Русского мира, Патриарх Кирилл произнес речь, вызвавшую широкий общественный резонанс. Глава Церкви поделился церковным видением понятия «Русский мир» как особой надгосударственной и наднациональной общности, основу которой составляют общие духовные ценности и ориентиры. Эти слова Предстоятеля Церкви показались многим попыткой соединить религию и политику. Однако Церковь подчеркивает: по ее мнению, понятие Русского мира гораздо ближе к духовной сфере жизни, нежели к политической, и именно эту мысль представители духовенства стараются подчеркнуть в своих выступлениях.

Так что же это такое — Русский мир? Об этом журналист «Фомы» Алексей Соколов беседует с иеромонахом Филиппом (Рябых), заместителем председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.

Поверх границ

— Отец Филипп, если посмотреть на все, что было сказано и написано людьми Церкви о концепции Русского мира (а сказано и написано, особенно в последнее время, довольно много), становится очевидным, что Церковь сформировала весьма четкую позицию по этой проблеме. Позвольте тогда начать с простого вопроса: зачем это было необходимо? Почему Церковь взялась за данную проблему, потратила на нее немалые силы, но не уступила ее светским мыслителям?

— Концепция Русского мира развивается в Русской Церкви не в результате внешнего политического воздействия. Для ее формирования у Церкви есть собственные причины, связанные с организацией ее внутренней жизни.

Церковное устройство всегда имело определенное географическое измерение. В православной традиции действует принцип поместности. Православный мир — это семья Поместных Церквей, независимых друг от друга в административном управлении и имеющих свои особые традиции. Каждая самостоятельная церковная общность на определенном географическом пространстве — Поместная Церковь — формируется под воздействием множества факторов. Это и тяготение к авторитетному духовному центру или центрам, общность святынь, общая история становления и развития церковной жизни и многое другое. Одним словом, в Поместной Церкви созидается специфическое духовно-культурное единство, которое не противоречит православным догматам и канонам, но которое имеет отличия от таких же духовно-культурных общностей других Поместных Церквей.

В начале 90-х годов, после распада единого государства, перед Русской Православной Церковью встал вопрос: а нужно ли в новых политических реалиях сохранять церковное единство? Может, практичнее было бы разделиться по линиям новых государственных границ?

История знает разные формы существования православных общин: были Поместные Церкви, охватывавшие несколько разных стран; были страны, территория которых была разделена между несколькими Поместными Церквями… Каждый раз ситуация зависела от конкретных потребностей церковной жизни, от духовного состояния общества.

Ответом на вопрос о том, почему надо сохранять церковное единство на пространстве новых независимых государств и диаспоры в дальнем зарубежье, и стала идея, которую мы называем сегодня идеей Русского мира. По сути, она отвечает на вопрос: что сегодня объединяет людей на пространстве исторической Руси после того, как на этой территории исчезло последнее единое государство — Советский Союз. Ведь очевидно, что цивилизационное единство не распалось, в то время как единству политическому, несомненно, пришел конец. Кроме того, важно — хотим ли мы это общее сохранить и как оно может нам помочь в будущем?

Как известно, сегодня различные части Московского Патриархата имеют разные формы административной и канонической связи с церковным центром. Однако при этом Церковь сохраняется как одно целое. Люди могут быть гражданами разных государств, могут говорить на разных языках, принадлежать к разным этническим и национальным культурам. Но, несмотря на все эти «земные» различия, их объединяет общая духовно-культурная традиция, которую поделить невозможно, в отличие от того, как поделили с распадом СССР его бывшее имущество.

Скажите православному украинцу, что преподобные Серафим Саровский и Сергий Радонежский не имеют никакого отношения к его духовной традиции. Или скажите православному москвичу, что с его традицией никак не связаны святые Киево-Печерской лавры, что отныне они святые «другой Церкви». Разрезать духовное пространство невозможно, да и культурное тоже. В конце концов, автор словаря великорусского языка Даль родился в Малороссии, под Луганском.

Духовные, культурные связи продолжают жить поверх политических и экономических барьеров. Частью Русского мира являются люди, носители культуры, и неважно, живут ли они в традиционных странах восточнославянской цивилизации — Белоруссии, России, Украине или же пребывают в рассеянии. Это, кстати, тоже весьма важный фактор: Русский мир — то, что связывает сегодня наши нации с рассеянными группами людей, с диаспорами, проживающими в других частях света и нередко стремящимися к большей близости друг к другу, чем мы, живущие у себя на родине.

Но еще более важно, что духовные и культурные связи не уходят в прошлое вместе с государствами и прочими национальными образованиями, а продолжают оставаться живой реальностью сегодняшнего дня. Речь не о музейных экспонатах, а о том, что здесь и сейчас формирует нашу духовную жизнь, укрепляет нас в вере и способствует нашему спасению, а также открывает нам перспективы для будущего общественного развития.

Интересы смыкаются

— Вы затронули тему не только духовного, но и культурного единства. Очевидно, что для Церкви духовное пространство, пространство веры и ее опыта важнее всего. Но тогда получается, что Русский мир нужен только воцерковленным православным людям. Но, насколько я понимаю, его концепция вовсе не исчерпывается церковной проблематикой.

— Да, разумеется. Я сказал, что отправная точка — вопрос о церковном единстве, но теперь давайте посмотрим, что из этого следует. Начну с того, что всякая церковная жизнь существует не в каком-то безвоздушном пространстве — она строится на основе той или иной культуры и, в свою очередь, сама создает культуру, образ жизни и общественное устройство. Как человеческая душа выражается посредством тела и материальных средств, так и Церковь созидает свою жизнь не только в сфере духа, но и в материальном мире.

Например, церковная жизнь Византии воплощалась в формах античной культуры, церковная жизнь Киевской Руси — в формах как исходной славянской культуры, так и привнесенной византийской. Церковь говорит о вечном и призывает к спасению в вечности — но говорит она об этом языком, понятным людям, то есть языком конкретной культуры. Отсюда вытекают признание ценности культуры и стремление ее сохранить. Поэтому идея Русского мира предполагает сохранение и развитие тех культурных достижений, которые являются общими для разных народов, окормляющихся Русской Православной Церковью. При таком понимании Русского мира мы уходим от узкоэтнического восприятия и самой Русской Церкви. В этом свете Русская Церковь является Церковью многонационального Русского мира, а не русского этноса.

И вот здесь смыкаются интересы Церкви и неверующих людей, дорожащих своей культурой. Это огромное поле для совместной деятельности. Да, конечные цели тут у верующих и неверующих различаются. Для нас культура — это среда, необходимая для проповеди Христа, для них — самодостаточная ценность. Однако то, что мы, руководствуясь каждый своими целями, хотим сохранить, — у нас общее. Конечно, есть одна оговорка — мы не можем поддерживать в культуре то, что противоречит христианству.

Наша Церковь готова сотрудничать со всеми, кому дорога культура и культуры Русского мира — независимо от их национальности, гражданства, отношения к религии. Да, мы надеемся, что в процессе такого сотрудничества кто-то, ранее безразличный к Православию, может заинтересоваться духовными вопросами и в итоге воцерковиться. Но мы не ставим это непременным условием сотрудничества. Русский мир открыт для всех, кому он дорог.

— Хотелось бы в связи с этим задать вопрос, который обязательно возникнет, да и уже возникал у многих: а как же всемирное единство христиан, в котором, по словам апостола, «нет ни эллина, ни иудея»? Как оно соотносится с тем, что христиане начинают проповедовать Русский мир как нечто отдельное?

— Мне кажется, что противопоставление Русского мира и Вселенского Православия искусственно. Русский мир — это часть православного мира. Это соответствует православному принципу поместности в организации церковной жизни, о чем мною было сказано ранее.

Отрицать некую специфичность культуры того или иного народа — означает отрицать вообще понятие личности в христианстве. Согласно этому взгляду выходит, что, перестав говорить об особенностях различных национальных общин, нужно перестать говорить и о личных особенностях конкретных людей, их составляющих, потому что это опять же будет разговор о какой-то индивидуальности. По сути, это совершенно нехристианский подход. Свободная личность — важнейшее христианское понятие. Поэтому и для каждой Поместной Церкви важно не отрицать культуру народов, за окормление которых она ответственна, а пытаться наполнить ее христианским содержанием, сделать так, чтобы она стала, подобно кусочку мозаики, элементом единого и в то же время разнообразного христианского мира.

К слову сказать, для Русской Церкви, как Церкви изначально многонациональной, этот фактор всегда играл особую роль — на данную тему много рассуждал еще Достоевский, говоривший о вселенскости, универсальности русской культуры... И более того, я уверен, что примитивный национализм с его идеей единства не на духовной, а на генетической основе, с его призывами к изоляции — противен идее Русского мира в христианском ее понимании.

Христианская глобализация

— Тем не менее, национализм в подобном его понимании уже делает попытки «оседлать» идею единства восточнославянских народов, предложив свое видение…

— И это еще одна причина, по которой Церковь не может молчать, а должна спешить проповедовать христианское отношение к национальному вопросу. Это становится важным уже и для конкретных государств Русского мира, потому что (я в этом уверен!) и для них, и в первую очередь для многонациональной России, Украины или Казахстана национализм в его примитивном понимании, когда во главу угла ставят генетический фактор и идею изоляционизма, губителен. Он может просто уничтожить каждую из этих стран изнутри.

— Получается, что концепция Русского мира — часть некоего альтернативного варианта «христианской глобализации». Глобалистов вполне справедливо упрекают в том, что платой за вхождение в единый глобальный мир является отказ от всякой самобытности. Здесь же речь о некоей альтернативе — о попытке построить единство, не заставляя его участников укладываться в безликие стандарты.

— Мне кажется, что в современном мире в принципе может быть успешным лишь тот, кто не станет укладывать других в свое «прокрустово ложе». Сегодня концепция лидерства может быть только такой: тот, кто ведет других за собой, не должен никого принуждать к этому силой.

А вести таким образом за собой может в первую очередь любовь, потому что, как писал святой Фотий Константинопольский, любовь подобна магниту. И здесь опять мы видим миссию Церкви, потому что именно она должна сегодня призывать общественных деятелей и политиков не командовать другими, не пытаться подмять друг друга под себя, но выстроить отношения на совершенно ином, христианском, уровне. К сожалению, сегодня элиты наших стран не осознают этого, ищут другие пути и средства.

— Безусловно, Русский мир — это объединяющий проект, но ведь существуют и другие объединяющие проекты. Мы еще помним коммунистический проект с его пафосом создания единого «советского народа» из множества населявших СССР народов. А сейчас в постсоветских государствах действуют иные проекты, чаще националистические, стремящиеся объединить людей в «борьбе против», причем это в какой-то мере касается и нашей страны. Неудивительно, что и Русский мир в сознании многих проецируется на ту же плоскость. Его тоже воспринимают как некую надуманную концепцию, специально сочиненную для того, чтобы создать стержень для единства народов бывшего Союза…

— Это совершенно не так. Вы правы в том, что сейчас на пространстве исторической Руси действительно идет поиск идентичности, смысла существования, направления дальнейшего развития. И надо сказать, что нередко политические элиты новых стран думают, будто поиск национальной идеи — это чисто технологическая задача. Достаточно, мол, собрать умных людей, которые эту идею придумают, а затем, используя современные пропагандистские технологии, внедрить ее в массы, убедить всех, что в истории все было не так, а эдак, немного соврать, подтасовать, передернуть — и в итоге все поверят.

Это очень опасное заблуждение. Вспомним, что в прошлом веке были режимы, которые делали очень серьезную ставку на пропаганду — но все они в итоге проиграли, потому что невозможно обмануть всех и невозможно обмануть надолго. Даже если сделать людей безграмотными, перекрыть им доступ к историческим источникам, к альтернативным мнениям — все равно это кончится крахом. Потому что у человека есть внутренний стержень совести, который опознает, что есть правда, а что неправда. В конечном счете правда прорывается наружу, и тогда происходит переворот, в том числе и в сознании.

В отличие от всех таких манипуляторов, Церковь не опирается на химеры, не выдумывает каких-то новых, приспособленных к текущему моменту идеологем, а, напротив, строит свое осознание происходящего на том, что уже существует в действительности. Мы не пытаемся предложить новую модель, которую затем нужно будет внедрять в жизнь, — мы лишь даем оценку состоянию культурных и человеческих связей, существующих ныне на пространстве исторической Руси. Связей, которые имеют ценность и могут быть основой процветания всех государств Русского мира.

Илл. Ксении Наумовой

Здесь Вы можете обсудить эту статью в Блогах "Фомы" (Живой Журнал). Регистрация не требуется.

Здесь можно обсудить эту статью в блогах Liveinternet.

0
0
Сохранить
Поделиться: