Данный материал был опубликован в журнале «Фома»: № 3 (17) 2003

Это интервью тесно связано с темой номера, ведь Главным Героем для христиан любой эпохи всегда будет оставаться Иисус Христос, и именно с Ним христиане всегда будут сравнивать любого героя своего времени. Каково же христианское видение личности Спасителя и на чем оно основано, как отражается это видение в культуре и в церковном вероучении? На эти и другие вопросы, связанные с Личностью Основателя христианства, отвечает Андрей КУРАЕВ (исполняет функции иностранного агента) (исполняет функции иностранного агента).

 

- Когда Вы впервые осознали, что верите в Христа не просто как в учителя нравственности, жившего 2000 лет назад, а как в Бога, от Которого зависит вся Ваша жизнь?

- Для меня это были два разных момента: сначала пришла вера во Христа как Бога (Творца, Спасителя, грядущего Судию), а уже потом - вера во Христа как Вседержителя, от Которого зависит моя жизнь здесь и сейчас.

Что касается первого, то это произошло, когда мне было 18 лет. В то время я "болел" произведением Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы" и там меня очень поразила легенда о Великом Инквизиторе. Можно сказать, что в моей жизни это был переломный момент. В легенде о Великом Инквизиторе чудесным образом сошлись все те философские проблемы, о которых я тогда думал. Все, что тогда меня пугало в жизни, сконцентрировалось в словах Великого Инквизитора. Я вдруг понял, что те искушения в пустыне, которые были предложены сатаной Христу, - это предельно емкие искушения, которые охватывают всю деятельность сатаны в мире и полностью характеризуют его. И поэтому я согласился с характеристикой, которую Достоевский дал этому евангельскому персонажу - "дух сверхчеловечески умный и злобный".

Получилось так, что сначала я признал существование сатаны и ужаснулся реальности сатанинского замысла о нас, ну а затем последовал логический вывод: если Христос смог отвергнуть эти искушения, значит Он тоже сверхчеловечески умен, но добр. Пришло осознание Христа как Спасителя.

Ощущение внутренней пустоты прошло, свет в окошке забрезжил.

Но, все равно, с моей стороны это было пока только некое философское принятие Христа. Начать молиться было намного труднее, и это произошло несколько позже, а крестился я почти через год после этих событий. И даже будучи крещеным, я с большим трудом понуждал себя публично перекреститься в храме или поклониться вместе с бабушками, которые там стоят. Более того, спустя еще год после крещения на какой-то марксистской лекции, когда лектор громил идеалистов, я с ужасом понял, что он говорит фактически про меня. Осознать то, что я стал идеалистом, было очень трудно, настолько глубокие корни пустила марксистская закваска в моем подсознании.

А отношение к Нему как к Вседержителю пришло уже позже. Понимаете, своеобразие юношеской веры заключается в том, что она ни о чем не просит, она просто радуется тому, что Бог есть. Еще нет болячек, нет каких-то безвыходных жизненных ситуаций и, следовательно, можно приходить к Богу не торгуясь, не выклянчивая "гуманитарную помощь". Поэтому впервые я начал относиться ко Христу не просто как к Творцу и грядущему Судье, а как ко Вседержителю, от которого зависит моя жизнь здесь и сейчас, только тогда, когда начал молиться о том, чтобы Господь помог мне поступить в семинарию...

- Почему, вообще, для христиан так важно утверждение, что Христос - это Бог? Многие люди, например Лев Толстой, не были атеистами, но порвали с Церковью именно из за этого пункта ее ве роучения. Почему христиане настаивают, что Иисус не просто самый лучший учитель нравственности, не просто великий и умный человек, а Сам Бог?

- Знаете, современное человечество одержимо идеей контактерства: очень хочется найти внеземные цивилизации. Когда спрашиваешь у энтузиастов этих проектов "зачем", - они восклицают: "Но ведь так радостно знать, что мы не одни во вселенной!"

Точно так же я скажу и о христианстве. Для христиан тоже жизненно важно знать, что мы не одни во вселенной, что Бог не равнодушен к нам. Нам важно знать, что в глазах Бога, Творца всей Вселенной мы не заброшены, что мы не какие-нибудь ублюдки, копошащиеся на окраине вселенной. Смысл нашей жизни придает то, что Бог не послал нам какого-то вестника, а пришел к нам Сам. Оказывается, в глазах Бога мы что-то значим. Помните капитана Лебядкина у Достоевского, который говорил, что "если Бога нет, то какой же я капитан". Точно так же и здесь: если Бога нет, тогда мы, действительно, просто космическая плесень, покрывшая камень, который носится по окраине Млечного пути. Или, по-другому, если Бог все-таки есть, но Он никогда не воплощался, не становился таким же человеком, как и мы, то в глазах этого Бога мы не представляем никакой ценности, Он не приходил нас искать. А если Бог нас не искал, тогда зачем же нам искать такого Бога, ведь мы все равно Ему безразличны?

Кроме того, для христиан жизненно важно знать и что Иисус - это не порождение земли, не просто один из великих людей, создавших человеческую культуру. Потому что те вещи, которые мы можем созидать, мы же можем и разрушить. А христианам важно знать, что в нашу жизнь вошло нечто неразру-шаемое. То, что не только само не могло бы разрушиться, но еще и нас смогло спасти от разрушения.

Здесь нам придется говорить уже на сугубо религиозном языке, потому что смерть, оказывается, бывает разная. Есть смерть физическая, биологическая, а есть смерть души, которая задыхается без Бога. Вот это безвоздушное пространство языческого мира Христос наполнил Собой, то есть теперь, когда душа выходит из тела, она уходит не в пустоту - она уходит к Богу...

Очень понятно желание многих людей видеть Христа обычным учителем нравственности. Дело в том, что христианство, Евангелие и, вообще, мир Церкви - это мир императивов, мир этики, которая властна совершать над человеком суд. Более того, это не просто суд, который ты сам совершаешь в своей совести над собой. Христианство - это живая традиция, оно может опровергать ложные видения своего учения. Поэтому его труднее переделать в соответствии со своими вкусами, подстроить его под себя, как это можно сделать с какой-нибудь "умершей" религией. К сожалению, Лев Толстой пошел именно этим путем.

- Михаил Булгаков в "Мастере и Маргарите" тоже пытался "цензурировать" Евангелие?

- Я бы не стал так говорить. С Булгаковым все намного сложнее, по той причине, что Лев Толстой писал от себя, а несомненно антихристианское Евангелие от Воланда - это Евангелие именно от Волан-да, а не от Михаила Афанасьевича Булгакова. Поэтому, в данном случае, отождествлять автора и его персонажа - не логично.

Более того, я думаю, что в определенном смысле, православный Христос был именно таким, как булгаковский Иешуа Га-Ноцри из "Мастера и Маргариты". Точнее, как бы сейчас сказали, таким был "имидж" Христа, таким Он казался толпе. И с этой точки зрения роман Булгакова гениален: он показывает видимую, внешнюю сторону великого события -пришествия Христа-Спасителя на Землю, обнажает скандальность Евангелия. Нужно иметь удивительный дар Благодати, совершить истинный подвиг Веры, чтобы в этом запыленном Страннике без диплома о высшем раввинском образовании опознать Творца Вселенной.

Мы привыкли к представлению об Иисусе-Царе, Иисусе-Боге, с детства слышим молитвы: "Господи, помилуй", "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного". А такие произведения, как картины Ге, или, в меньшей степени, Поленова, или тот же "Мастер и Маргарита" помогают нам понять всю невероятность и парадоксальность апостольской веры, почувствовать ее болевой ожог, позволяют нам вернуться в точку выбора...

Что касается отношения к Христу самого автора "Мастера и Маргариты", то лично мне ближе та позиция (мнения на этот счет в церковной среде разные), что Булгаков пробовал дать некое предостережение против доверия к атеистической пропаганде. Для этого он использовал тот прием, который называется Reductio ad Absurdo, когда берется позиция оппонентов, и ты заранее соглашаешься с ней, но доводишь их позицию до логического предела, и этот предел оказывается абсурдным...

Дело в том, что на Христа, как на странного и полусумасшедшего проповедника, указывали все атеистические лекторы 20-30-х годов в Советской России. Булгаков не имел возможности прямо спорить с ними по цензурным соображениям, и поэтому он написал "Мастера и Маргариту", где глаза научного атеизма были вставлены в глазные впадины Волан да, и оказалось, что атеизм - это, как раз, взгляд на Христа сатаны, а, отнюдь не просто науки.

- А как бы Вы охарактеризовали действительно православный взгляд на личность Спасителя?

- Я думаю, что в православном восприятии Христа главное состоит в том, что для нас Христос неотделим от Церкви. Слова "Тело Христово" в Священном Писании применяется к трем, вроде бы, различным реалиям: к телу Христа, рожденному от Девы Марии, к литургическому или евхаристическому Телу Христа * и к собранию христиан - Церкви.

В православном ощущении Христос "никакоже отделяется от нас, но неотступно пребывает". Самые дорогие для православного человека слова в Евангелии: "Я с вами во вся дни до скончания века". Из них следует, что Христос - это не персонаж какой-то далекой истории, а та Реальность, в которую мы все погружены. Конечно, время от времени мы, как пробка, выскакиваем из нее по собственным грехам, но, тем не менее, память об этой нашей погруженности, связанной со Христом, все равно остается и руководит жизнью православного человека.

Православный взгляд - это доверие к Богу, как к Творцу истории: Бог есть господин истории, Он пребывает в ней, и вся церковная история - это продолжающаяся библейская история.

Православные церковные литургические тексты говорят: "Днесь (т.е. сегодня) Христос идет в Иеруса лим,.. днесь висит на древе... днесь возносится" и т.д. И ощущение того, что это происходит сегодня, здесь, на той службе, где я сейчас присутствую, - самое главное в Православии. Для православного человека будет казаться странным утверждение, что Иерусалим - это нерусская земля, зарубежье, потому что те события, которые происходят в Евангелии, происходят сегодня, здесь, сейчас, с нами и для нас. Поэтому ни один православный человек не сможет сказать, где же граница святой Руси, ведь она, как минимум, не совпадает с границами Российской Федерации.

- Для далекого от богословских дискуссий человека споры о природе Иисуса Христа, о соотношении в Нем Божественного и человеческого, нередко кажутся внутренними "разборками" между конфессиями, между течениями в христианстве. Неужели вся эта догматика так важна для человека, который хочет просто любить Его?

- Да, это действительно наши внутренние "разборки", но я не вижу в них ничего плохого и противоестественного. Разве не могут богословы серьезно говорить на своем языке? Почему, например, у физиков есть возможность обсуждать свои проблемы в кругу ученых, а как только богословы пытаются всерьез говорить на интересующие их темы на понятном для соответствующих специалистов языке, они тут же обвиняются в схоластике?**

Жителям Бирюлево может быть абсолютно все равно, что происходит с электронами, и какому закону они подчиняются, но каждому из нас важно, будет ли в его доме гореть лампочка или работать холодильник. А ведь появление и работа этих приборов - прямое следствие дискуссий среди ученых физиков. То же самое можно сказать и о богословии, потому что последствия споров ученых-богословов очень важны не только для тех, кто в них участвует, но и для всей человеческой цивилизации.

Наша культура очень целостна. Когда стоит красивое здание, то мы видим только то, что находится снаружи: стены, облицовку, рамы и т. д. Но держат все это мощные внутренние опоры, каркас, невидимый нами. Здание нашей цивилизации тоже зиждется на определенных столпах и опорах, создававшихся, в том числе, и в богословских дискуссиях, и если хоть одна опора выходит из строя, то все здание начинает коситься, а сломай их две или три - и здание вообще рухнет.

Я приведу пример подобного, некогда почти состоявшегося, "просчета архитектора". Один из первых споров в богословии был спор о том, считать ли Христа подобным Богу или единым с Ним. Люди, получившие название ариан, утверждали, что Христос Богом не является, что Он не единосущен Богу Отцу. В греческом языке спор шел из-за одной единственной буквы: единый - "омо", а подобный - "оми" Причем этот последний звук передавался двумя буквами - oi. Так вот, если бы только Церковь вставила в догмат эту самую маленькую, незаметную букву греческого алфавита - йоту (i), то эта новизна опустошила бы все музеи будущей Европы.

- ???

- Логика была бы следующей: если Христос не Бог, то значит Бог к людям не приходил. Он остался по-ветхозаветному непостижим, трансцендентен и невидим. В этом случае мир христианства стал бы миром безликого Бога, и, как в Исламе или Иудаизме, запрет на Его изображение обрел бы полную силу. Не было бы ни Андрея Рублева, ни Микеланджело, ни Рембрандта; не было бы живописи ни сакральной (иконы), ни светской, как нет ее, например, в Саудовской Аравии или Ираке. Так что все "ненужные" богословские споры, как оказалось, напрямую влияют на жизнь каждого из нас...

Многие люди боятся слова "догмат", но с тем же успехом можно испугаться и слова "мощи". Напомню, что с церковнославянского языка это слово переводиться как "кости", "скелет". Кстати, Честертон говорил, что призыв освободить христианство от догматики сродни призыву освободить меня от моих костей.***

- Церковь утверждает свое преемство от ветхозаветного Израиля. Ветхозаветному Израилю был обещан от Бога Мессия - Христос. На этом строилась (и строится до сих пор) вся история и религия Израиля и иудеев. Но почему же 2000 лет назад в Иисусе из Назарета не узнали обещанного Мессию те, кто был просто обязан Его узнать?

- Это, наверное, главная загадка Евангелия, и ее надо принять именно как тайну. По большому счету евреи не виноваты в том. что не узнали Христа. Не надо путать вину тех, кто кричал Пилату: "Распни Его!", и тех, кто просто прошел мимо. Это разные состояния души.

Апостол Павел говорит, что "никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым" (1 Кор. 12: 3). Понимаете, вот идет по улице Иерусалима Иешуа Га-Ноцри. и признать в этом плотнике и странствующем проповеднике Творца Вселенной невозможно, хотя ты можешь наизусть знать Библию, умело "жонглировать" цитатами из нее и наизусть знаешь все пророчества о грядущем Мессии, как знали их многие евреи. Только если Бог откроет тебе Духом Своим, что Иисус есть Господь, что Иисус есть Христос, только в этом случае можно узнать Его. Этот благодатный дар познания Себя дает только Сам Бог. поэтому от Бога зависело, кого Он призовет к апостольству, а кого не призовет.

У сектантов сегодня модно говорить, что "вот, вы церковники офарисеились, и если бы сегодня Христос пришел на землю, вы бы тоже Его распяли". Знаете, я глубоко убежден, что так оно и есть. только в этом нет ничего антицерковного. Во-первых, здесь очень важно осознать, что события, произошедшие в Евангелии, произошли с каждым из нас: не за грехи евреев Христос страдает, а за мои грехи. А во-вторых, если бы Христос пришел на землю сейчас с той же целью, что и 2000 лет назад, то есть пострадать, то если такова Его цель - так произошло бы непременно. Другое дело, мы знаем, что второе пришествие Христа на землю будет славным, и. соответственно, вышеприведенный аргумент уже не будет действовать.

Один священник из Вятской епархии рассказывал мне такой эпизод из своей биографии. Когда он был первоклассником, то часто читал своей бабушке Евангелие (она была очень слаба: плохо видела и с трудом ходила). И вот однажды на Страстной Седмице, когда он читал ей главы, посвященные суду над Христом и Его распятию, бабушка вдруг из последних сил поднялась с кресла, повернулась к иконам, перекрестилась и сказала: "Господи, слава Тебе, что Ты не к нам, к русским пришел, а то ведь какой позор на весь мир был бы".

Вот это очень христианское, правильное переживание Евангелия. Мы не имеем права показывать пальцем и говорить, что "это сделали они, а мы поступили бы иначе". У них не было выбора, потому что выбор мог появиться в том случае, если Господь открывает в твоем сердце знание о том, Кто есть Христос, и тогда ты уже делаешь выбор между ветхим и новым. А если ты этого нового не видишь, если тебе не дано пока такого благодатного знания, то ты и катишься дальше по колее Ветхого Завета.

Это, конечно, не касается Иуды. Безусловно, он совершил сознательный грех, потому что у него была возможность выбора. Ведь Иуда уже пришел к апостольству, ему уже очень много было открыто, поэтому его положение сильно отличалось от положения обычного жителя иерусалимского пригорода, который об Иисусе только где-то, что-то слышал или мельком Его видел в толпе. Но двенадцать учеников Иисуса, в том числе и Иуда, знали, Кто их Учитель, они знали, что Он Господь и Христос, и могли выбирать. Другое дело, что до момента Воскресения они не понимали Его замысла о спасении.

 
0
0
Сохранить
Поделиться: